Презентация книги «Золотая клинопись фонарей в Фонтанке» состоялась 3 апреля в Музее Анны Ахматовой специально для журналистов.

Результаты десятилетнего труда: история отношений Анны Ахматовой и ее второго мужа, выдающегося ученого-востоковеда Владимира Шилейко, три года совместной жизни в Фонтанном Доме и исследование загадочного произведения Ахматовой — драмы «Энума Элиш. Пролог, или Сон во сне» уместились на ста страницах, и даже осталось место для фотографий и документов из собрания музея. На вопросы журналистов отвечали авторы книги: директор Музея Анны Ахматовой Нина Ивановна Попова и старший научный сотрудник Музея Татьяна Сергеевна Позднякова.

Встреча с авторами началась в саду Фонтаного Дома, у Северного флигеля Шереметевского дворца, где жили Ахматова и Шилейко в годы Революции. «Я спала в королевской кровати, / Голодала, носила дрова… », – писала об этом времени Ахматова.

«Мы пытались понять, где они жили и сопоставили разные воспоминания. Нашли в архивах анкету Шилейко, где он пишет: Фонтанка 37, квартира 5, но точно все равно сказать не можем, потому что все перестроено и нигде не осталось никаких планов. Тем не менее, мы полагаем, что сначала Шилейко жил в северной части дворца: эта комната всегда предназначалась для учителей, а он был учителем детей Шереметьева. Когда дворец перешел в ведение Археологического института и стал музеем, их переселили. Сопоставив воспоминания, мы полагаем, что через всякие лабиринты, переходы, лестницы, коридоры, они шли со стороны Фонтанки в бывший конюшенный флигель. Скорее всего, на второй этаж » — рассказала Татьяна Позднякова.

Все события драмы происходят в пространстве Фонтанного Дома. Сама Ахматова утверждала, что начала писать «Энума Элиш» в Фонтанном доме и здесь же сожгла свое произведение. Впрочем, авторы книги полагают, что это мистификация: «Для Ахматовой это место Элизиум теней! И древняя Сирия тоже здесь! »

Обсуждение книги состоялось в основной экспозиции музея. Журналистам были продемонстрированы предметы из музейных фондов, связанные с жизнью и творчеством Владимира Шилейко.

«Творчество Ахматовой поразительно вмещает в себя язычество: она пророчествует, ворожит всерьез. Она существует в каком-то языческом мироощущении, не отрицая христианского начала. В какой-то степени язычество противостоит христианству, хотя христианство на нем выросло. Христианин предстоит пред Богом, он молит Бога, а язычники, в частности, прежде всего языческая культура Вавилонская, это люди, которые вместе собравшиеся творили ритуал, который помогал вмешиваться в божественные деяния. Можно было, творя ритуал, вернуть мертвых. Более того, можно было сохранить гармонию, потому что люди живут в мире, который на волосок от гибели: разливы рек, ураганы, эпидемии. Но, казалось, что творя ритуал, вмешиваясь в божественную волю, можно помочь богам вернуть гармонию. И, в общем-то, поэт – тоже жрец. И Ахматова, если мы говорим, что она взяла оттуда, как писал об этом Топоров, творит свой ритуал.

В ассиро-вавилонской древности каждый праздник Нового года сопровождался ритуалом: это праздник встречи с мертвым, суд над прошлым годом и выстраивание таблицы судьбы на будущее время. И по сути это как поэт делает Ахматова. В нашей книге на полях даны отрывки из ассиро-вавилонского эпоса, которые каким-то поразительным образом сопрягаются с тем, о чем идет речь. Первая часть книги называется «Шумерийская кофейня», а вторая «Могучий гул в тихом шелесте страниц» — это строчка Шилейко. Вот, например, Ахматова :

«Всё это разгадаешь ты один…
Когда бессонный мрак вокруг клокочет,
Тот солнечный, тот ландышевый клин
Врывается во тьму декабрьской ночи.
И по тропинке я к тебе иду.
И ты смеёшься беззаботным смехом.
Но хвойный лес и камыши в пруду
Ответствуют каким-то странным эхом… »

Памяти Бориса Пильняка

Она как бы идет туда, в глубину, где потерян человек, которого убили, и его могила неизвестна. Пытается вызвать его оттуда. И вот, пожалуйста, строчки ассирийского эпоса :

«С другом своим говорит

Гильгамеш, говорит с Эабани:

<…>

А того, кто убит в бою ты видел?» —

«Видел! Мать и отец его голову

Держат, жена над ним наклонилась». –

А того, чье тело брошено

В поле, ты видел? – «Видел!

Его тень не находит в земле покоя «

Из эпоса о Гильгамеше. Перевод Николая Гумилева

И по сути стихотворение памяти Пильняка, это то как тень не находит покоя в земле, и я обязан вызвать эту тень. И если там идет какой-то скорбный, серьезный, «высокий» ритуал, то пьеса «Энума Элиш» это, в какой-то степени, пародия на ритуал. Потому что оказывается, что сегодня и ритуал беспомощен.

Вообще Ахматова человек катастрофического сознания. Если в ассиро-вавилонском эпосе боги создали мир из хаоса, то в пьесе «Энума Элиш» мир катится к хаосу. И «Последняя беда» Ахматовой это разрушение мира, и она с какой-то горькой, трагической иронией говорит об этом.

Когда мы говорим о пьесе «Энума Элиш», мы, конечно, не исчерпываем ее только обращением к ассиро-вавилонскому эпосу. У этой пьесы миллион разных комментариев: здесь можно говорить и о быте, именно быте Ахматовой, и о боярыне Морозовой, из жития которой она тоже берет материал, и о Жанне Д’Арк… Мы не знаем последовательности текста «Энума Элиш», мы не знаем композиции, а может и не нужно было этой композиции Ахматовой, может быть как рассыпанные таблички, потерянные таблички с лакунами, и она специально создает очередную мистификации, тем более, что она рассказывает о бутылке с размытым письмом – это тоже один из ее приемов. Эта пьеса во многом предвосхищает и Беккета, и Ионеско, и Кафку» — рассказала Татьяна Сергеевна.

Нина Ивановна Попова указала, что, работая над книгой, авторы хотели привлечь внимание читателей к ассиро-вавилонской культуре, которая куда менее известна, чем, к примеру, греческая, а также рассказать о незаслуженно забытом Владимире Шилейко: «Мы хотим вернуть в историю масштаб личности Владимира Каземировича Шилейко. Что мы знаем о нем? Ничего не знаем. Сборник стихов Владимира Каземировича вышел, по-моему, в издательстве Ивана Лимбаха в конце 90-ых годов. Два тоненьких сборника его стихов – вот все, что мы о нем знаем. У нас в музее есть несколько листочков писем: перед нами был действительно поразительно одаренный человек! Что ему Гекуба эта под названием XXVI век (*до н. э. – приблизительный период создания эпоса о Гильгамеше)? Что ему жить этим? Он ведь умер, когда ему было немногим больше тридцати, зная эту тьму языков – а ведь это величайшее явление !»

Текст и фото: Александр Шек

Севастополь. Лето 1904 года. Вдоль кромки моря степенно прогуливаются отдыхающие. Женщины в накрахмаленных юбках и корсетах обсуждают странную девушку, загорающую в смелом купальном костюме, к тому же – о, ужас, - без шляпки.
- Еще она купается в шторм… – загадочным шепотом добавляет мать благородного семейства.
- И загорает до красноты, – сгущает краски бледная девушка под розовым зонтиком.
-Дикая, дикая девочка!
Все качают головами и возмущенно охают.
Такой фурор произвела тем летом юная Анна ГОренко, она же Анна Ахматова. Так она подписывала свои стихи с одиннадцати лет.

Ахматова, Анна Андреевна(1889-1966)

Анна родилась под Одессой, в местечке с красивым названием Большой фонтан. Ее детство было омрачено разводом родителей. Всё случилось из-за легкомысленных похождений отца семейства, Андрея Горенко, отставного офицера флота. Мать, Инна Эразмовна, полностью посвятила себя детям, пытаясь загладить вину своего нерадивого супруга. Но несмотря на все заботы, дочери были больны туберкулезом – поэтому каждое лето семья отправлялась поправлять здоровье в Севастополь.
Анна сменила несколько школ в разных городах, она даже пыталась учиться в Смольном институте, но не выдержала строгих распорядков.
- Мне воли мало, – объявила она.
И Анну отдали в Мариинскую гимназию Царского села, в благословенные пушкинские места. В воздухе Царскосельских парков витали рифмы, только лови!
Анна Андреевна была привлекательна, стройна, черноволоса, а ее серые глаза сводили с ума гимназистов.
Но она выбрала того, кому была не интересна, кто ее просто использовал. Это был Владимир Голенищев-Кутузов, старшекурсник, уже подрабатывающий репетиторством, будущий востоковед.
"Какая я жалкая и ненужная. Отвечайте же скорее о Кутузове. Он для меня - все...", жалуется Ахматова родственникам и друзьям, умоляя прислать его фото.
Стоял 1904 год, Ахматовой было всего четырнадцать.

"В ремешках пенал и книги были.
Вместе возвращались мы из школы.
Эти липы, верно, не забыли
Наши встречи, мальчик мой веселый..."

Так несерьезно отнеслась Анна к знакомству с юным поэтом Николаем Гумилевым. А тот, напротив, влюбился с первого взгляда – и теперь при любом удобном и неудобном случае предлагает ей руку и сердце.
Николай Гумилев – юноша из обеспеченной семьи. Его родители оплатили ему издание первой книги стихов и дают средства на поездку в Европу.
Оказавшись за границей, Николай начинает тосковать по Анне, страдать от неразделенной любви и два раза пытается покончить жизнь самоубийством.
Эти попытки не сказываются на его здоровье, зато Анна меняет свое отношение к Гумилеву - и дает свое согласие. Свадьба состоялась в 1910 году, молодые поэты отправились в Париж.
На Монмартре происходит знакомство Ахматовой с художником Амедео Модильяни... Анна в восторге:

"Как я теперь понимаю, его больше всего поразило во мне свойство угадывать мысли, видеть чужие сны и прочие мелочи …"

Гумилеву художник не понравился: - Пьяное чудовище! – это все, что он сказал о Модильяни..

В то время Анна еще была верна Гумилеву. Они жили в маленькой комнате у Тучкова моста. Литературоведы спорят до сих пор – были ли великие поэты счастливы друг с другом?
Гумилев долго игнорировал поэтический дар своей жены:
- Может, станешь лучше танцовщицей? – советовал он, - Ведь ты такая гибкая!

Но Анна не может не быть поэтом, и Гумилев сдается. Он помогает жене издать первую книгу стихов – Вечер.

"И когда друг друга проклинали
В страсти, раскаленной добела,
Оба мы еще не понимали,
Как земля для двух людей мала."

Ахматову признают своей в литературных кругах, но брак двух поэтов трещит по швам. У Ахматовой появляются любовники. Позже, в эмигрантских кругах, будут ходить фантастические слухи о ее тайной связи с императором Николаем Вторым.
Гумилев тоже заводит роман на стороне, его новой музой становится хрупкая юная красавица, причем смертельно больная. Зато она не пишет стихов.
В 1912 году у Ахматовой и Гумилева рождается сын Лева. Но ребенок не спасает семью.

"Не любил, когда плачут дети,
Не любил чая с малиной
И женской истерики.
...А я была его женой."

Впрочем, кто любит женскую истерику? Поэты расходятся. На дворе 1918 год, начинаются трудные времена. Революцию Ахматова не приняла, но и эмиграцию она осуждает.

"Ты, отступник, за остров зеленый
Отдал, отдал родную страну.
Наши песни, и наши иконы,
И над озером тихим сосну..."

Ахматова выходит замуж второй раз. За маленьким Левой присматривает мать Гумилева. Новый муж Ахматовой – Шилейко, талантливый ученый, увлекающийся поэзией. Они живут на Миллионной, во Флигеле Мраморного дворца.Корней Чуковский так описывает начало их совместной жизни:
"Он зовет ее Аничкa. Онa его Володя. С гордостью рaсскaзывaлa, кaк он переводит стихaми... целую бaллaду - диктует ей прямо нaбело! А потом впaдaет в лунaтизм".

Шилейко – некудышный муж, в этом он даже превзошел Гумилева, сбегавшего из семьи то на войну, то к другим женщинам. Вместе с Шилейко Ахматова переезжала из одного национализированного дворца в другой. Муж руководил только что созданными музеями. В дворцовых флигелях тогда устраивали общежития для лояльных власти ученых. Шилейко и Ахматова жили в нищете, но это не мешало Ахматовой поражать окружающих царственной осанкой и королевскими манерами. Как будто она живет не во флигеле, а в самом дворце! Она любила говорить о моде, сокрушалась, что с 1916 года не видела модных журналов и теперь сомневается, какой длины юбки носить... Какие юбки, если сухарей и сахарину не достать! Шилейко и не пытался. Ахматова меняла свои книги на платья.
Очень скоро Ахматова поняла, что этот брак – недоразумение, но терпела его как добровольное наказание. Как ученый, Шилейко ее восхищал – он знал 52 языка! Но разве это нужно для семейного счастья? Шилейко был страшно ревнив и запирал ворота, чтобы Ахматова никуда не уходила. А она была настолько худой, что пролезала под воротами, как змея. На улице ее ждал Артур Лурье, с которым у нее был мимолетный роман. Эти ворота сохранились до сих пор, но теперь они вросли в землю.

"Но клянусь тебе ангельским садом,
Чудотворной иконой клянусь
И ночей наших пламенным чадом -
Я к тебе никогда не вернусь."

В 1921 году она расходится с Шилейко. А тот всю жизнь считал, что сам бросил Ахматову и любил рассказывать об этом своим ученикам. Этот год был страшным для Ахматовой.
В августе арестован и расстрелян Николай Гумилев. Мало занимаясь воспитанием сына, Ахматова, тем не менее, дает ему самую важную жизненную установку – любовь и уважение к погибшему отцу.
У Ахматовой начинается обострение туберкулеза. В больнице ее навещает искусствовед Пунин, и у них постепенно возникают взаимные чувства, хотя Пунин женат.
Их отношения оказались самыми длительными для Ахматовой – 15 лет они были рядом. Сначала, как влюбленные, потом - как друзья.
Жили они в знаменитом Фонтанном доме, флигель которого стал теперь музеем Ахматовой.
Конец двадцатых годов ознаменовался новыми арестами и репрессиями. Первым забирают Осипа Мандельштамма, сразу за ним - Пунина. Ахматова срывается в Москву и добивается его освобождения. А вот в 1938 году, когда арестовывают ее сына-студента, никакие связи не помогают.
Официальным поводом для ареста послужила стычка Льва Николаевича с преподавателем университета – тот ставил под сомнение маршрут экспедиций Николая Гумилева в Африке. Лев, воспитанный в преклонении перед памятью отца, резко возразил профессору. В тот же день его арестовали.
Для Ахматовой начинаются бесконечные мытарства перед зданием тюрьмы в надежде передать посылку.

"Это было, когда улыбался
Только мертвый, спокойствию рад.
И ненужным привеском болтался
Возле тюрем своих Ленинград."

Любовные отношения с Пуниным заканчиваются. Ахматову не печатают и не переиздают, она живет в бедности, много болеет.
Зато стихи ее ходят по рукам.
Когда стоишь в очереди за ржавой селёдкой и вдруг в спину тебе несётся твоё же: «Свежо и остро пахнут морем на блюде устрицы во льду»,- именно это Ахматова называла славой.

В 1940 году появляется надежда на лучшее – напечатан сборник из шести книг. Считается, что книги вышли благодаря капризу Сталина, спросившего однажды с самым невинным видом – А что ж Ахматова ничего не пишет? В магазинах случился ажиотаж, из-за стихов Ахматовой буквально дрались.
Но это была короткая светлая полоса в жизни поэта, в 1941 году начинается война. Ольга Берггольц помогает Ахматовой эвакуироваться из Ленинграда в Ташкент еще до начала голода. В эвакуации Ахматова заболевает брюшным тифом, болезнь навсегда меняет ее внешность... Во время войны заканчивается ссылка Льва Гумилева, он уходит добровольцем на фронт и возвращается с победой.

Послевоенное время не делает жизнь легкой – в 1949 году в последний раз арестовывают Пунина, ему суждено умереть в тюрьме.
Это опять случилось в августе, почти день в день с гибелью Гумилева. Ахматова придала трагическому совпадению сакральный смысл.

"В каждом августе, Боже правый,
Столько праздников и смертей."

Впрочем, ноябрь 1949 года был не лучше –Льва Гумилева приговаривают к 10 годам лагерей.
Имя Ахматовой оказывается под запретом вплоть до 1954 года.

"Мне, лишенной огня и воды,
Разлученной с единственным сыном...
На позорном помосте беды,
Как под тронным стою балдахином..."

Лев Гумилев вышел на свободу только в 1956 году.
Для Ахматовой наступает последнее десятилетие жизни – наименее трагичное и очень плодотворное время. Печатаются книги. В Италии присуждена литературная премия. Ахматова получает почетное звание профессора Оксфорда и настоящую мантию. А в России у нее появились талантливые ученики, такие как Иосиф Бродский.
Союз писателей выделил ей домик в Комарово, который она назвала будкой. Здесь она любила проводить время с любимой подругой Фаиной Раневской. В профессорской мантии Ахматова ходила за грибами в соседний лес.
Она умерла после четвертого инфаркта, находясь в Москве, но завещала похоронить себя под Ленинградом. Ее отпевание снимали телекамеры. Лев Гумилев ринулся к снимавшим и схватил оператора за грудки:
- Где вы были, пока она была жива? А сейчас – налетели, как коршуны!

"Он был со мной еще совсем недавно...
Я слышу: легкий трепетный смычок,
Как от предсмертной боли бьется, бьется,
И страшно мне, что сердце разорвется,
Не допишу я этих нежных строк..."

Все мужья Анны Андреевны были особенными.

Первый и третий ей вовсю изменяли, а второй был эгоцентричный ученый-ассиролог;

он ей не изменял, он был до брака с ней девственник, как Пнин Набокова..

A eщe он был немножко безумен, и она его жалела.

По словам Ахматовой, ее привлекла возможность быть полезной великому человеку.

Переехав к нему в Фонтанный дом, ААА полностью подчинила себя его воле: часами писала под его диктовку его переводы ассирийских текстов, готовила для него, колола дрова, делала для него переводы.

Он держал ее буквально под замком, не разрешая никуда выходить, заставлял сжигать
нераспечатанными все полученные письма, не давал писать стихов.

Вот выдержки из дневника друга семьи, Лукницкого, по совместительству осведомителя ЧеКи

Дрова АА колола три года подряд - у Шилейко был ишиас, и он избавлял
себя от этой работы...

(В. К. Ш[илейко] - девственник! -.....
Девственность - повод к упрекам в ревности. .... АА жила только потому, что безумный
больной;;;.

Шилейко. Ложь, ложь и ложь - потоки лжи. Сначала жили
незарегистрированными. (Удостоверение, что муж и жена, АА прописана как
Шилейко.)

Днем к АА при мне приходила мать Владимира Казимировича Шилейко -
думала застать его, и очень огорчилась. Владимир Казимирович за три месяца
пребывания - ни разу не зашел к матери, не зашел и перед отъездом. Дикий
человек.
**

Пример, показывающий тяжелый характер В. К. Шилейко.

Утром сегодня я был у него. Когда я уходил, он попросил меня опустить письмо Вере
Константиновне Шилейко......
Под вечер Шилейко пришел к АА. Оттуда позвонил мне и узнал от меня, что письмо я
опустил в простой ящик.

Через час я пришел к АА. Шилейки у нее уже не было, а АА была расстроена и рассказала мне,
что Шилейко, узнав о том, что письмо я бросил в простой ящик,
страшно рассердился, огорчился и набросился на нее (при чем здесь АА?).

Надулся и долго говорил ей, что "вот, он хотел заниматься сегодня вечером, а теперь вечер испорчен, он работать не может, ит. д.",
при этом все свое неудовольствие обращал на АА и, расстроив ее,
ушел.

Надо добавить только, что письмо было отнюдь не спешное, не важное -
самое обычное письмо жене.

*****
АА по поводу сегодняшних нападок на нее Шилейко (из-за пустяков, к тому
же не имеющих к ней никакого отношения) говорила о Шилейко, о тяжести его
характера, о манере его надуваться и изводить ее несправедливыми и
продолжительными упреками по всяким значительным, малозначительным и вовсе
незначительным поводам.

Когда Шилейко впадает в неудовольствие, с ним немыслимо продолжать разговор,
немыслимо ни до чего договориться.

Он надувается и очень зло изводит АА. Чрезвычайно неуживчив и тяжел в общении.
.

Пока видела, что Шилейко безумен - не уходила от него - не могла уйти.
В первый же день, как увидела, что он может быть без нее - ушла от него.

Уйдя от него, еще год прожила с ним с одной комнате - на Сергиевской,
7, куда пустила его, потому что он был бесприютен.

И этот год - ни разу не была близка с ним.

Очень тяжелая жизнь была.

После развода с Гумилевым Анна Андреевна скиталась по знакомым, пока ее не приютил в служебной квартире Мраморного дворца востоковед Вольдемар Шилейко. Он вырезал из лоскутков бумаги бабочек и зверюшек, и они разлетались вокруг него цветным дождем, виртуозно переводил с аккадского языка, был великолепно образован. И при этом капризен, вздорен, язвителен и груб, что Ахматова почему-то стойко терпела, считая, что новый ее муж немного не в себе. Отношения их поражали окружающих.

Я выучила французский по слуху, на уроках старшего брата с сестрой, - говорила Ахматова.

Если б собаку учили столько, сколько тебя, она давно бы стала директором цирка! - отзывался Шилейко.

Чего они все от нее хотели? Она была чрезвычайно умна, что как будто бы не обязательно для поэтессы, и очень добра, что уж вовсе не обязательно для красивой женщины. Но даже если б она захотела, не смогла бы соответствовать всем этим образам, которые каждый из ее мужей и возлюбленных пытался вылепить.

Гумилев, уезжая в Африку, просил, чтобы она ждала его, не выходя из дома, затворницей. Бориса Анрепа раздражало ее христианство: «Она была бы Сафо, если бы не ее православная изнеможенность». Шилейко рвал и бросал в печку ее рукописи, растапливал ими самовар. Три года Анна Андреевна покорно колола дрова, потому что у Шилейко был ишиас. Когда же она сочла, что муж исцелился, просто покинула его.

И протянула с удовлетворенным вздохом: «Развод… Какое же приятное чувство!» Только вот очень скоро ее принялся «обуздывать» новый поработитель - ничуть не лучше прежних. Заместитель наркома просвещения Луначарского, комиссар Русского музея и Эрмитажа, Николай Пунин был давно влюблен в Анну и, когда она снова осталась без крыши над головой, сделал ей предложение.

Королева опять попала во дворец. Точнее - в проходную комнатку во флигеле Шереметевского дворца, так называемого Фонтанного дома, многократно описанного в ее стихах. Ахматовой и Пунину пришлось жить вместе с его бывшей женой Анной Евгеньевной и дочкой Ирой. Анна Андреевна сдавала ежемесячно в общий котел «кормовые» деньги. Вторую половину своих жалких доходов, оставив лишь на папиросы и на трамвай, отсылала на воспитание сына свекрови в Бежецк. Жили странно. «У меня всегда так», - кратко объясняла Ахматова.

На людях Пунин делал вид, что их с ней ничего не связывает. Когда к Анне Андреевне приходил кто-то из знакомых, Николай Николаевич, искусствовед и блестяще образованный человек, даже не здоровался с гостем, читал газету, как будто бы никого не видел. С Анной они были неизменно на «вы».

18 апреля 2016, 14:35

Анна Андреевна Ахматова (настоящая фамилия - Горенко) родилась в семье морского инженера, капитана 2-го ранга в отставке, на станции Большой Фонтан под Одессой.

Мать, Ирина Эразмовна, всецело посвятила себя детям, которых было шестеро.

Через год после рождения Ани семья переехала в Царское Село.

«Мои первые впечатления - царскосельские, - писала она позднее. - Зеленое, сырое великолепие парков, выгон, куда меня водила няня, ипподром, где скакали маленькие пестрые лошадки, старый вокзал и нечто другое, что вошло впоследствии в «Царскосельскую оду». В доме почти не было книг, но мать знала множество стихов и читала их наизусть. Общаясь со старшими детьми, Анна довольно рано начала говорить по-французски.

С Николаем Гумилевым , который стал ее мужем, Анна познакомилась, когда ей было всего 14. 17-летний Николай был поражен ее таинственной, завораживающей красотой: лучистые серые глаза, густые длинные черные волосы, античный профиль делали эту девушку не похожей ни на кого.

На целых десять лет Анна стала источником вдохновения для молодого поэта. Он забрасывал ее цветами и стихами. Однажды, в день ее рождения, он подарил Анне цветы, сорванные под окнами императорского дворца. В отчаянии от неразделенной любви на Пасху 1905 года Гумилев пытался покончить с собой, чем только напугал и разочаровал девушку окончательно. Она перестала с ним встречаться.

Вскоре родители Анны развелись, и она переехала с матерью в Евпаторию. В это время она уже писала стихи, но не придавала этому особого значения. Гумилев, услышав что-то из написанного ею, сказал: «А может быть, ты лучше будешь танцевать? Ты гибкая…» Тем не менее одно стихотворение он опубликовал в небольшом литературном альманахе «Сириус». Анна выбрала себе фамилию прабабушки, чей род восходил к татарскому хану Ахмату.

Гумилев продолжал вновь и вновь делать ей предложение и трижды покушался на собственную жизнь. В ноябре 1909 года Ахматова неожиданно дала согласие на брак, принимая избранника не как любовь, но как судьбу.

«Гумилев - моя судьба, и я покорно отдаюсь ей. Не осуждайте меня, если можете. Я клянусь Вам всем для меня святым, что этот несчастный человек будет счастлив со мной», - пишет она студенту Голенищеву-Кутузову, который нравился ей значительно больше Николая.

Никто из родственников невесты не пришел на венчание, считая брак заведомо обреченным. Тем не менее венчание состоялось в конце июня 1910 года. Вскоре после свадьбы, достигнув того, к чему он так долго стремился, Гумилев охладел к молодой супруге. Он стал много путешествовать и редко бывать дома.

Весной 1912 года вышел первый сборник Ахматовой тиражом в 300 экземпляров. В этом же году у Анны и Николая рождается сын Лев. Но муж оказался совершенно не готов к ограничению собственной свободы: «Он любил три вещи на свете: за вечерней пенье, белых павлинов и стертые карты Америки. Не любил, когда плачут дети. Не любил чая с малиной и женской истерики… А я была его женой». Сына забрала к себе свекровь.

Анна продолжала писать и из взбалмошной девчушки превратилась в величественно-царственную женщину. Ей начали подражать, ее рисовали, ею восхищались, ее окружили толпы воздыхателей. Гумилев полусерьезно-полушутя намекал: «Аня, больше пяти неприлично!»

Когда началась Первая мировая война, Гумилев уехал на фронт. Весной 1915 года он получил ранение, и Ахматова постоянно навещала его в госпитале. За доблесть Николай Гумилев был награжден Георгиевским крестом. При этом он продолжил заниматься литературой, жил в Лондоне, Париже и в Россию вернулся в апреле 1918 года.

Ахматова, чувствуя себя вдовой при живом супруге, попросила его о разводе, сообщив, что выходит замуж за Владимира Шилейко . Позднее она назвала второй брак «промежуточным».

Владимир Шилейко был известным ученым и поэтом.

Некрасивый, безумно ревнивый, неприспособленный к жизни, он, конечно, не мог дать ей счастья. Ее же привлекала возможность быть полезной великому человеку. Она считала, что между ними исключено соперничество, которое помешало браку с Гумилевым. Она часами писала под диктовку переводы его текстов, готовила и даже колола дрова. А он не позволял ей выходить из дома, сжигая нераспечатанными все письма, не давал писать стихи.

Выручил Анну друг, композитор Артур Лурье. Шилейко увезли в больницу для лечения радикулита. А Ахматова за это время устроилась на работу в библиотеку Агрономического института. Там ей дали казенную квартиру и дрова. После больницы Шилейко был вынужден переехать к ней. Но в квартире, где Анна сама была хозяйкой, домашний деспот утих. Однако летом 1921 года они расстались окончательно.

В августе 1921 года умер друг Анны поэт Александр Блок. На его похоронах Ахматова узнала о том, что арестован Николай Гумилев. Его обвиняли в том, что он не донес, зная о якобы готовящемся заговоре.

В Греции почти в это же время покончил с собой брат Анны Андреевны - Андрей Горенко. Через две недели Гумилева расстреляли, а Ахматова оказалась не в чести у новой власти: и корни дворянские, и стихи вне политики. Даже то, что народный комиссар Александра Коллонтай однажды отметила привлекательность стихов Ахматовой для молодых работниц («автор правдиво изображает, как плохо мужчина обращается с женщиной») не помогло избежать травли критиков. Она осталась одна и долгих 15 лет ее не печатали.

В это время она занималась исследованием творчества Пушкина, а ее бедность начала граничить с нищетой. Старую фетровую шляпу и легкое пальто она носила в любую погоду. Один из современников как-то поразился ее великолепному, роскошному наряду, который при более пристальном рассмотрении оказался поношенным халатом. Деньги, вещи, даже подарки от друзей у нее не задерживались. Не имея собственного жилья, она не расставалась лишь с двумя книгами: томиком Шекспира и Библией. Но даже в нищете, по отзывам всех, кто знал ее, Ахматова оставалась царственно величественной и прекрасной.

С историком и критиком Николаем Пуниным Анна Ахматова состояла в гражданском браке.

Для непосвященных людей они выглядели счастливой парой. Но на самом деле их отношения сложились в мучительный треугольник.

Гражданский муж Ахматовой продолжал жить в одном доме с дочерью Ириной и своей первой женой Анной Аренс, которая также страдала от этого, оставаясь в доме на правах близкого друга.

Ахматова много помогала Пунину в его литературных исследованиях, переводя для него с итальянского, французского, английского. К ней переехал сын Лев, которому к тому времени было 16 лет. Позднее Ахматова рассказывала, что Пунин мог вдруг за столом объявить резко: «Масло только Ирочке». А ведь рядом сидел ее сын Левушка…

В этом доме в ее распоряжении были только диван и маленький столик. Если она и писала, то только в постели, обложившись тетрадями. Он ревновал ее к поэзии, опасаясь, что выглядит на ее фоне недостаточно значимым. Как-то в комнату, где она читала друзьям свои новые стихи, Пунин влетел с криком: «Анна Андреевна! Не забывайте! Вы поэт местного царскосельского значения».

Когда началась новая волна репрессий, по доносу одного из сокурсников арестовали сына Льва, затем и Пунина. Ахматова бросилась в Москву, писала письмо Сталину. Их освободили, но только на время. В марте 1938 года сына вновь арестовали. Анна вновь «валялась в ногах у палача». Смертный приговор заменили ссылкой.

В Великую Отечественную войну Ахматова во время тяжелейших бомбежек выступила по радио с обращением к женщинам Ленинграда. Дежурила на крышах, рыла окопы. Ее эвакуировали в Ташкент, а после войны наградили медалью «За оборону Ленинграда». В 1945 году вернулся сын – из ссылки ему удалось попасть на фронт.

Но после небольшой передышки опять начинается черная полоса - сначала ее исключили из Союза писателей, лишили продовольственных карточек, уничтожили книгу, находившуюся в печати. Затем вновь арестовали Николая Пунина и Льва Гумилева, вина которого была лишь в том, что он сын своих родителей. Первый погиб, второй семь лет провел в лагерях.

Опалу сняли с Ахматовой лишь в 1962 году. Но до последних дней она сохранила свое царственное величие. Писала о любви и шутливо предупреждала молодых поэтов Евгения Рейна, Анатолия Неймана, Иосифа Бродского, с которыми дружила: «Только не надо в меня влюбляться! Мне это уже не нужно!»

Источник этого поста: http://www.liveinternet.ru/users/tomik46/post322509717/

А вот информация про других мужчин великой поэтессы, тоже собранная на просторах интернета:

Борис Анреп - русский художник-монументалист, литератор серебряного века, преобладающую часть жизни прожил в Великобритании.

Они познакомились в 1915 году. Познакомил Ахматову с Борисом Анрепом его ближайший друг, поэт и теоретик стиха Н.В. Недоброво. Вот как сама Ахматова вспоминает о первой встрече с Анрепом: «1915г. Вербная Суб. У друга (Недоброво в Ц.С.) офицер Б.В.А. Импровизация стихов, вечер, потом еще два дня, на третий он уехал. Провожала на вокзал».

Позднее он приезжал с фронта в командировки и в отпуск, встречались, знакомство переросло в сильное чувство с её стороны и горячий интерес с его. Как обыденно и прозаично "провожала на вокзал" и как много стихов о любви родилось после этого!

Муза Ахматовой, после встречи с Антрепом, заговорила сразу же. Ему посвящено около сорока стихотворений, в том числе, самые счастливые и светлые стихи Ахматовой о любви из «Белой стаи». Познакомились они накануне отъезда Б.Анрепа в армию. На момент их встречи ему 31 год, ей 25.

Вспоминает Анреп: "При встрече с ней я был очарован: волнующая личность, тонкие острые замечания, а главное - прекрасные, мучительно трогательные стихи… Мы катались на санях; обедали в ресторанах; и всё это время я просил её читать мне стихи; она улыбалась и напевала тихим голосом ".

По словам Б. Анрепа, Анна Андреевна всегда носила чёрное кольцо (золотое, широкое, покрытое чёрной финифтью, с крошечным бриллиантом) и приписывала ему таинственную силу. Заветное "чёрное кольцо" было подарено Анрепу в 1916 году. "Я закрыл глаза. Откинул руку на сиденье дивана. Внезапно что-то упало в мою руку: это было черное кольцо. "Возьмите, - прошептала она - Вам". Я хотел что-то сказать. Сердце билось. Я взглянул вопросительно на ее лицо. Она молча смотрела вдаль ".

Словно ангел, возмутивший воду,

Ты взглянул тогда в мое лицо,

Возвратил и силу и свободу,

А на память чуда взял кольцо.

В последний раз они увиделись в 1917 году накануне окончательного отъезда Б.Анрепа в Лондон.

Артур Лурье - российско-американский композитор и музыкальный писатель, теоретик, критик, один из крупнейших деятелей музыкального футуризма и русского музыкального авангарда XX столетия.

Артур был обаятельным человеком, денди, в котором женщины безошибочно определяли притягательную и сильную сексуальность. Знакомство Артура и Анны произошло во время одного из многочисленных диспутов в 1913 году, где они сидели за одним столом. Ей было 25, ему - 21, и он был женат.

Дальнейшее известно со слов Ирины Грэм, близкой знакомой Ахматовой в то время и в дальнейшем подруги Лурье в Америке. «После заседания все поехали в «Бродячую собаку». Лурье снова очутился за одним столом с Ахматовой. Они начали разговаривать и разговор продолжался всю ночь; несколько раз подходил Гумилев и напоминал: «Анна, пора домой», но Ахматова не обращала на это внимания и продолжала разговор. Гумилев уехал один.

Под утро Ахматова и Лурье поехали из «Бродячей собаки» на острова. Было так, как у Блока: «И хруст песка, и храп коня». Бурный роман продолжался один год. В стихах этого периода с Лурье связан образ царя Давида, древнееврейского царя-музыканта.

В 1919 году отношения возобновились. Ее муж Шилейко держал Ахматову взаперти, вход в дом через подворотню был заперт на ключ. Анна, как пишет Грэм, будучи самой худой женщиной в Петербурге, ложилась на землю и выползала из подворотни, а на улице ее ждали, смеясь, Артур и ее подруга-красавица, актриса Ольга Глебова-Судейкина.

Амадео Модильяни - итальянский художник и скульптор, один из самых известных художников конца XIX - начала XX века, представитель экспрессионизма.

Амадео Модильяни переехал в Париж в 1906 году для того, чтобы заявить о себе, как о молодом, талантливом художнике. Модильяни в ту пору был никому неизвестен и очень беден, но лицо его излучало такую поразительную беззаботность и спокойствие, что юной Ахматовой он показался человеком из странного, непознанного ею мира. Девушка вспоминала, что в их первую встречу Модильяни был одет очень ярко и аляповато, в желтые вельветовые брюки и яркую, такого же цвета, куртку. Вид у него был довольно нелепый, но художник смог так изящно преподать себя, что показался ей элегантным красавцем, одетым по последней парижской моде.

В тот год тоже тогда еще молодому Модильяни едва исполнилось двадцать шесть. Двадцатилетняя Анна за месяц до этой встречи обручилась с поэтом Николаем Гумилевым, и влюбленные отправились в медовый месяц в Париж. Поэтесса в ту юную пору была так красива, что на улицах Парижа все заглядывались на нее, а незнакомые мужчины вслух восхищались ee женским очарованием.

Начинающий художник несмело попросил у Ахматовой разрешение написать ее портрет, и она согласилась. Так началась история очень страстной, но такой короткой любви. Анна с мужем вернулись в Питер, где она продолжала писать стихи и поступила на историко-литературные курсы, а ее муж, Николай Гумилев уехал больше чем на полгода в Африку. Молодой жене, которую все чаще теперь называли «соломенной вдовой», было очень одиноко в большом городе. И в это время, будто бы читая ее мысли, парижский художник-красавец присылает Анне очень пылкое письмо, в котором он признается ей, что так и не смог забыть девушку и мечтает о новой встрече с ней.
Модильяни продолжал писать Ахматовой письма одно за другим и в каждом из них он страстно признавался ей в любви. От друзей, побывавших в это время в Париже, Анна знала, что Амадео за это время пристрастился …к вину и наркотикам. Художник не вынес нищеты и безнадежности, к тому же обожаемая им русская девушка до сих пор оставалась далеко в чужой, непонятной ему стране.

Через полгода Гумилев вернулся из Африки и сразу же супруги крупно поссорились. Из-за этой ссоры обиженная Ахматова, вспомнив о слезных мольбах приехать в Париж своего парижского поклонника, внезапно уехала во Францию. На этот раз своего возлюбленного она увидела совершенно иным - худым, бледным, осунувшимся от пьянства и бессонных ночей. Казалось, что Амадео постарел сразу на много лет. Однако влюбленной Ахматовой страстный итальянец казался все одно самым красивым мужчиной на свете, обжигающим ее, как и прежде, таинственным и пронзительным взглядом.

Они провели вместе незабываемых три месяца. Спустя много лет она рассказывала самым близким, что молодой человек был так беден, что не мог ее никуда пригласить и просто водил гулять по городу. В крохотной комнатке художника Ахматова позировала ему. В тот сезон Амадео написал более десяти ее портретов, которые после, якобы, сгорели во время пожара. Однако до сих пор многие искусствоведы уверяют, что Ахматова просто скрыла их, не желая показать миру, так как портреты могли рассказать всю правду об их страстных отношениях... Лишь много лет спустя, среди рисунков итальянского художника, были найдены два портрета обнаженной женщины, в которых явно угадывалось сходство натурщицы со знаменитой русской поэтессой.

Исайа Берлин- английский философ, историк и дипломат.

Первая встреча Исайи Берлина с Ахматовой состоялась в Фонтанном доме 16 ноября 1945 году.Вторая встреча на следующий день продлилась до рассвета и была полна рассказами об общих друзьях-эмигрантах, о жизни вообще, о литературной жизни. Ахматова прочла Исайе Берлину «Реквием» и отрывки из «Поэмы без героя».

Он заходил еще к Ахматовой 4 и 5 января 1946 года, чтобы проститься. Тогда же она подарила ему свой поэтический сборник. Андронникова отмечает особый талант Берлина как «чарователя» женщин. В нем Ахматова нашла не просто слушателя, а человека, который занял её душу.

Во время второго приезда в в 1956 году, Берлин с Ахматовой не встречались. Из беседы по телефону Исайя Берлин сделал выводы, что Ахматова запрещена.

Еще одна встреча была в 1965 году в Оксфорде. Темой беседы были компания, поднятая против неё властями и лично Сталиным, но и состояние современной русской литературы, пристрастия Ахматовой в ней.

Если их первая встреча произошла, когда Ахматовой было 56 лет,а ему 36,то последняя встреча произошла когда уже Берлину было 56 лет, а Ахматовой 76 .Через год её не стало.

Берлин пережил Ахматову на 31 год.

Исайя Берлин, эта та таинственная личность, кому Анна Ахматова посвятила цикл стихотворений – знаменитое «Cinque» (Пятерица). В поэтическом восприятии Ахматовой существует пять встреч с Исайей Берлиным. Пятерица, это не только пять стихотворений в цикле «Cingue», а возможно это количество встреч с героем. Это цикл любовных стихотворений.

Многие удивляются такой внезапной, и если судить по стихотворениям, трагической любви к Берлину. «Гостем из Будущего» назвала Ахматова Берлина в «Поэме без героя» и возможно ему посвящены стихи из цикла «Шиповник цветет» (из сожженной тетради) и «Полночные стихи» (семь стихотворений). Исайя Берлин переводил русскую литературу на английский язык. Благодаря хлопотам Берлина Ахматова получила почетную степень доктора Оксфордского университета.